- Не двигайтесь, - прикрикнула Санса. Закусила сосредоточенно губы, - из нежно-розовых они стали алыми, - попыталась силой воли унять дрожь в руках. Десять минут назад, не осознавая размеров беды, она ещё говорила «пожалуйста», и голосок её рвался, будто звон колокольчика на сильном ветру. Теперь, перепачкавшись в чужой крови, будто мясник после разделки туши, Санса чувствовала хлёсткую панику, и это давало ей полное право кричать.
Пёс хмыкнул, окинул её мутным от боли и ярости взглядом.
- Не двигайтесь! – сорвалась Санса вновь, когда он взял впившуюся в плечо стрелу за яркое оперение, - Нельзя!
И, наверное, она в чём-то была права. Стоило дождаться вмешательства лекарей с их дурно пахнущими травками и ледяными руками. Пёс рассмеялся своим громовым лающим смехом, так, что Санса отшатнулась и дико взглянула на него. Она хотела отвернуться, она должна была отвернуться, но странное, незнакомое доселе чувство сковало её, зрачки расширились, затопив радужку. Это было безумие, варварство, и она бы рада была убежать, спрятаться, не видеть, и Пёс, словно почуяв её ужас, грубо рыкнул:
- Чего ждёшь? Такое зрелище не для маленьких глупых дев.
Её страх подзадоривал Пса, действовал, словно спиртное – притуплял боль и вселял жестокую отвагу, не щадящую никого, и самого Сандора тоже. Он представил, как эта малышка завизжит, а после грохнется в обморок, и ему, Псу, придётся тащить её; представил цветочный запах волос и вес тела на своих руках – девчонка, конечно, округлилась с тех пор, как её приволокли с Севера: налилась грудь, появились бёдра. Но дотащить её до дворцовых ворот мог бы даже Джоф, пожалуй, что говорить о Сандоре, пусть даже с пробитым плечом.
- Я не маленькая, - дрогнувшим голосом отозвалась Санса. Подалась вперёд и накрыла своей узкой ладошкой руку Пса, - А Вы… Вы – глупец! Не смейте ничего делать! Во дворце о Вас позаботятся, а до тех пор рану нельзя тревожить, поймите же! Вставайте! – упрашивала Санса со слезами на глазах, и Пёс подивился тому, до чего искренними они были – будто для девочки Старк в эту самую минуту рушился весь её уютный, симпатичный, совершенно неправдоподобный мирок, в который она так верила. Пса это слегка развеселило – то было недоброе, мрачное веселье, с каким дикие собаки терзают добычу, но оно разожгло что-то в Сандоре, что-то родом из далёкого детства, когда были только разукрашенные мелом стены родового замка, вопли отца, не поощрявшего такие художественные таланты младшего сына, и бесконечное упрямство.
И тогда он, сцепив зубы, выдрал из себя проклятую стрелу. Взметнувшиеся вслед за извлечённым наконечником брызги крови попали на лицо Сансы, не успевшей вовремя отпрянуть, и это была самая прекрасная на свете картина, которую доводилось видеть Псу: склонившаяся над ним пташка с белым лицом, на котором алели потёки его, Сандора, крови.
На мгновение ему показалось, что будущая королева всё-таки лишится чувств. На мгновение ему показалось, что и сам он впал в забытье, а когда очнулся, Санса трясущимися руками пыталась оторвать кусок от своего дорогого платья из какого-то заморского кружева. Не нужно было много ума, чтобы понять, для чего. Это даже в какой-то степени могло показаться лестным – Сандору никогда ещё не делали перевязи из столь шикарной ткани, обыкновенно ограничиваясь грубым тряпьём.
- Вы – глупец, - повторила Санса. Слёзы, струящиеся по щекам, слились с каплями крови, и, когда девчонка попыталась смахнуть их, превратились в бледно-красные разводы на коже. Она бестолково дёргала и дёргала подол, но силы оставили её, и Санса никак не могла оторвать полосу, - Да что же это!? – вскрикнула она в отчаянии и схватилась за нежную, но прочную ткань столь неловко, что едва не сломала свои аккуратные ногти, для красоты покрытые по приказу Серсеи затейливым рисунком.
- Пташка, - дёрнул здоровым плечом Пёс. Наблюдать за девочкой он мог бесконечно, но, во-первых, делать это привык из тени, и, во-вторых, хотел поскорее вернуть её в замок, пока обезумевшая толпа не нашла их в этом грязном углу, - Возьми с пояса нож.
Он хотел, чтобы у неё было оружие на всякий случай, и начал подниматься, но Санса вцепилась в его доспех:
- Сидите!
И это вызвал новый раскат смеха-лая:
- Вас, баб, не поймёшь. То вставай, то сиди. Ты такая же, пусть и из благородных.
Она ничего не ответила, только сверкнула глазами, но вспышка эта ничем не походила на кошачью ярость, присущую оскорблённым девушкам.
Санса, управляясь с ножом неумело и умудрившись порезаться, вырезала кусок почище и подалась вперёд.
- Я… - пролепетала она, не смея отвести взгляда от окровавленного плеча, которое ей, ни разу не бывавшей на поле битвы, казалось самым страшным зрелищем – возможно, даже страшнее, чем отрубленная голова отца: память каждый раз изглаживала из себя этот образ, эти мёртвые глазницы, искажённый рот, трупные пятна. Но Сандор Клиган находился прямо перед ней, лицом Санса едва не утыкалась в его плечо. Этот рыцарь, который не желал зваться рыцарем, был здесь, живой, он дышал и был горячим, будто в лихорадке, он чувствовал, наверняка чувствовал, как кровь толчками уходит из него, и Санса, вынужденная смотреть на это, тоже испытывала боль – не боль милосердия или сострадания, но боль грызущую и отчаянную, заставляющую путаться мысли и не дающую находить верные слова, - Я не знаю… не знаю, что делать, - Санса судорожно сжала ткань, - Просто обмотать? И… всё?
Пёс усмехнулся:
- Ну, можешь попробовать зализать рану, волчица.
- Это Вас не поймёшь, - прошептала Санса, вспыхнув, но торопясь при этом закрыть рану, - Пташка я или волчица?
И тогда Сандор коснулся рукой её рыжих волос, мягких и будто бы льнущих к ладони. Санса на миг замерла, но затем продолжила своё дело, стараясь затягивать импровизированный бинт туже – кажется, где-то она слышала, что надо именно так.
Санса бросила взгляд на свои перепачканные алым руки. Её замутило от вида, но Сандор не позволил смотреть слишком долго. Он встал, и на этот раз Санса не мешала ему. Сделал несколько пробных шагов. Вспышка боли сперва оглушила его, но потом Пёс, видно, приноровился и лишь изредка рычал, если рана доставляла особо много неудобств при движении. Освоившись, он обернулся к Сансе:
- Утрись и поднимайся.
И тогда Санса, кивнув, утёрлась. А затем поднялась.
В это краткое мгновение она должна была собрать все силы и стать той, кем являлась по праву рождения. Она должна была стать волчицей.
Первым делом, хочу признаться в любви к автору 1. Это прекрасно .
ООС, 674 словаОна морщится и отводит глаза, а личико стало даже не бледное, а посерело. Эх, бедная пташка! Не такого ты ожидала, да? В песнях-то об этом намного красивее поют. И рыцари не умирают от загноившихся ран, только в битве, на лихом коне и с мечом в руке. Хотя, какой он рыцарь. А вот загноиться запросто может, если некому и нечем перевязать. - Убирайся! Брось меня, - хрипит Пес. – Зря ты пошла со мной, пташка. Уходи, спасайся, ищи своего чертова брата. Я больше не могу вести тебя в Винтерфелл. Да даже если бы и мог, Винтерфелла больше нет. Пес лежал под раскидистым деревом, солнечные лучи пробирались сквозь листья, он чувтсвовал их тепло на своем лице. Бледное лицо Сансы Старк – единственное, что он видел в мутной дымке. Боль все так же сильна, но он уже успел привыкнуть к ней. Четверо на одного, не самый удачный был расклад, оплошал Сандор. Уложил тех, кого Джоффри отправил в погоню за сбежавшей невестой, да вот от меча, на крик Сансы обернувшись, увернуться не успел. Порезали. Вроде, ничего важного не задето, да только помочь все равно некому. Кто же убережет тебя теперь, маленькая пташка, когда Пес отправится в Седьмое пекло? Боль вдруг стала резкой, словно рану залили жидким огнем. Дымка немного рассеялась, из нее выступили деревья, кусты, холмы где-то вдалеке. Прямо перед Псом весело потрескивал костерок – он отшатнулся. Затем Сандор услышал треск и не поверил своим глазам. Санса Старк стояла перед ним с поднятым подолом и, упрямо закусив губу, отрывала от платья тонкие полоски ткани. От котелка на костре пахнуло вином, было слышно бульканье: теперь ясно, откуда взялась боль, принесшая облегчение. Закончив, Санса садится рядом с ним на корточки. Волосы растрепались и лезут в глаза, на висках капельки пота. Коленки сверкали из-под кургузого платья, настолько по детски трогательные, что на них даже как-то неудобно пялится. Но глаза отвести было трудно. - Не говорите глупостей. – Голосок дрожал, руки тоже. Ее старания, когда Санса перевязывала рану, причиняли еще больше боли, настолько она неуклюжа, но Псу это не важно. – Мы будем искать Робба вместе. - А если не найдем? Сандору не нужно объяснять, почему: с тех пор, как они сбежали из Королевской гавани, девочка видела достаточно смертей. Идет война, сегодня ты жив, а что будет завтра, не знают и Семеро. - Отправимся куда-нибудь еще. Подальше от столицы. В Риверран. – Она сглотнула, и продолжила свое дело. Но при этом старалась смотреть куда угодно, только не на кровь. Наконец, повязка наложена. Могла бы быть и поплотнее, но ничего, сойдет и так. Кровь не идет и на том спасибо. До ближайшего мейстера Пес как-нибудь протянет. Сандор осторожно приподнялся, и не успел прикинуть, куда им двигаться дальше, как увидел Сансу, согнувшуюся в три погибели. Ее рвало со страшной силой, изо рта извергалась бурая струя размером с Трезубец, а может и поболее. - Не смотрите… не надо, пожалуйста… - застонала девушка, пытаясь отвернуться. - Неведомый тебя побери, что за дура, - буркнул Пес и встал на ноги. Несколько секунд земля и небо качались, потом заняли привычные места. С каждым шагом ноги ступали все увереннее. И когда Сандор грубо притянулт ойкнувшую Сансу к себе за плечи и вытер ее заплаканное испачканное лицо сорванным под ногами лопухом, он уже снова был прежним Псом. Пусть боль от раны никуда не делась. Ну и что? Поболит и перестанет. - Глупая девчонка! Ты не первая, кто блюет при виде крови! Думаешь, я такое вижу в первый раз? Тысячи умирают на войне, у лужах собственной рвоты и дерьма! Рассказать тебе, что бывает, когда в лагерь приходит кровавый понос?! Санса испуганно замотала головой. Глаза синие-синие, а на носу и щеках появились веснушки – во время бегства не будешь все время отсиживаться в тени или прятаться под вуалью. - Я просто не хотела, чтобы вы видели меня… в таком положении, - и зашептала совсем тихо о чем-то, что «недостойно леди». - Вот как есть дура, - заворчал Пес. – Ладно уж, едем дальше. Те четыре остолопа точно не были единственными. Надо убираться отсюда, пташка. Всю долгую дорогу через леса и разоренные войной города Пес так и не смог сказать Сансе, что в его глазах она сейчас более леди, чем когда-либо.
-
-
13.06.2012 в 17:37- Не двигайтесь, - прикрикнула Санса. Закусила сосредоточенно губы, - из нежно-розовых они стали алыми, - попыталась силой воли унять дрожь в руках. Десять минут назад, не осознавая размеров беды, она ещё говорила «пожалуйста», и голосок её рвался, будто звон колокольчика на сильном ветру. Теперь, перепачкавшись в чужой крови, будто мясник после разделки туши, Санса чувствовала хлёсткую панику, и это давало ей полное право кричать.
Пёс хмыкнул, окинул её мутным от боли и ярости взглядом.
- Не двигайтесь! – сорвалась Санса вновь, когда он взял впившуюся в плечо стрелу за яркое оперение, - Нельзя!
И, наверное, она в чём-то была права. Стоило дождаться вмешательства лекарей с их дурно пахнущими травками и ледяными руками. Пёс рассмеялся своим громовым лающим смехом, так, что Санса отшатнулась и дико взглянула на него. Она хотела отвернуться, она должна была отвернуться, но странное, незнакомое доселе чувство сковало её, зрачки расширились, затопив радужку. Это было безумие, варварство, и она бы рада была убежать, спрятаться, не видеть, и Пёс, словно почуяв её ужас, грубо рыкнул:
- Чего ждёшь? Такое зрелище не для маленьких глупых дев.
Её страх подзадоривал Пса, действовал, словно спиртное – притуплял боль и вселял жестокую отвагу, не щадящую никого, и самого Сандора тоже. Он представил, как эта малышка завизжит, а после грохнется в обморок, и ему, Псу, придётся тащить её; представил цветочный запах волос и вес тела на своих руках – девчонка, конечно, округлилась с тех пор, как её приволокли с Севера: налилась грудь, появились бёдра. Но дотащить её до дворцовых ворот мог бы даже Джоф, пожалуй, что говорить о Сандоре, пусть даже с пробитым плечом.
- Я не маленькая, - дрогнувшим голосом отозвалась Санса. Подалась вперёд и накрыла своей узкой ладошкой руку Пса, - А Вы… Вы – глупец! Не смейте ничего делать! Во дворце о Вас позаботятся, а до тех пор рану нельзя тревожить, поймите же! Вставайте! – упрашивала Санса со слезами на глазах, и Пёс подивился тому, до чего искренними они были – будто для девочки Старк в эту самую минуту рушился весь её уютный, симпатичный, совершенно неправдоподобный мирок, в который она так верила. Пса это слегка развеселило – то было недоброе, мрачное веселье, с каким дикие собаки терзают добычу, но оно разожгло что-то в Сандоре, что-то родом из далёкого детства, когда были только разукрашенные мелом стены родового замка, вопли отца, не поощрявшего такие художественные таланты младшего сына, и бесконечное упрямство.
И тогда он, сцепив зубы, выдрал из себя проклятую стрелу. Взметнувшиеся вслед за извлечённым наконечником брызги крови попали на лицо Сансы, не успевшей вовремя отпрянуть, и это была самая прекрасная на свете картина, которую доводилось видеть Псу: склонившаяся над ним пташка с белым лицом, на котором алели потёки его, Сандора, крови.
На мгновение ему показалось, что будущая королева всё-таки лишится чувств. На мгновение ему показалось, что и сам он впал в забытье, а когда очнулся, Санса трясущимися руками пыталась оторвать кусок от своего дорогого платья из какого-то заморского кружева. Не нужно было много ума, чтобы понять, для чего. Это даже в какой-то степени могло показаться лестным – Сандору никогда ещё не делали перевязи из столь шикарной ткани, обыкновенно ограничиваясь грубым тряпьём.
- Вы – глупец, - повторила Санса. Слёзы, струящиеся по щекам, слились с каплями крови, и, когда девчонка попыталась смахнуть их, превратились в бледно-красные разводы на коже. Она бестолково дёргала и дёргала подол, но силы оставили её, и Санса никак не могла оторвать полосу, - Да что же это!? – вскрикнула она в отчаянии и схватилась за нежную, но прочную ткань столь неловко, что едва не сломала свои аккуратные ногти, для красоты покрытые по приказу Серсеи затейливым рисунком.
- Пташка, - дёрнул здоровым плечом Пёс. Наблюдать за девочкой он мог бесконечно, но, во-первых, делать это привык из тени, и, во-вторых, хотел поскорее вернуть её в замок, пока обезумевшая толпа не нашла их в этом грязном углу, - Возьми с пояса нож.
Он хотел, чтобы у неё было оружие на всякий случай, и начал подниматься, но Санса вцепилась в его доспех:
- Сидите!
И это вызвал новый раскат смеха-лая:
- Вас, баб, не поймёшь. То вставай, то сиди. Ты такая же, пусть и из благородных.
Она ничего не ответила, только сверкнула глазами, но вспышка эта ничем не походила на кошачью ярость, присущую оскорблённым девушкам.
Санса, управляясь с ножом неумело и умудрившись порезаться, вырезала кусок почище и подалась вперёд.
- Я… - пролепетала она, не смея отвести взгляда от окровавленного плеча, которое ей, ни разу не бывавшей на поле битвы, казалось самым страшным зрелищем – возможно, даже страшнее, чем отрубленная голова отца: память каждый раз изглаживала из себя этот образ, эти мёртвые глазницы, искажённый рот, трупные пятна. Но Сандор Клиган находился прямо перед ней, лицом Санса едва не утыкалась в его плечо. Этот рыцарь, который не желал зваться рыцарем, был здесь, живой, он дышал и был горячим, будто в лихорадке, он чувствовал, наверняка чувствовал, как кровь толчками уходит из него, и Санса, вынужденная смотреть на это, тоже испытывала боль – не боль милосердия или сострадания, но боль грызущую и отчаянную, заставляющую путаться мысли и не дающую находить верные слова, - Я не знаю… не знаю, что делать, - Санса судорожно сжала ткань, - Просто обмотать? И… всё?
Пёс усмехнулся:
- Ну, можешь попробовать зализать рану, волчица.
- Это Вас не поймёшь, - прошептала Санса, вспыхнув, но торопясь при этом закрыть рану, - Пташка я или волчица?
И тогда Сандор коснулся рукой её рыжих волос, мягких и будто бы льнущих к ладони. Санса на миг замерла, но затем продолжила своё дело, стараясь затягивать импровизированный бинт туже – кажется, где-то она слышала, что надо именно так.
- Возможно… - заметил Пёс, отвернувшись, - …ты должна выбрать сама.
Санса бросила взгляд на свои перепачканные алым руки. Её замутило от вида, но Сандор не позволил смотреть слишком долго. Он встал, и на этот раз Санса не мешала ему. Сделал несколько пробных шагов. Вспышка боли сперва оглушила его, но потом Пёс, видно, приноровился и лишь изредка рычал, если рана доставляла особо много неудобств при движении. Освоившись, он обернулся к Сансе:
- Утрись и поднимайся.
И тогда Санса, кивнув, утёрлась. А затем поднялась.
В это краткое мгновение она должна была собрать все силы и стать той, кем являлась по праву рождения.
Она должна была стать волчицей.
-
-
13.06.2012 в 20:34очень счастливый заказчик
-
-
16.06.2012 в 23:30ООС, 674 слова
-
-
17.06.2012 в 00:48замечательны *_*
чудесны *_*
-
-
17.06.2012 в 15:01заказчик
-
-
18.06.2012 в 01:13автор2
-
-
21.06.2012 в 10:51Иногда короткая форма получается намного более удачно, чем опусы на тридцать глав
-
-
24.06.2012 в 00:34-
-
05.08.2012 в 15:38автор 1
-
-
23.06.2017 в 19:33